Мать бандита

- Ты пришел в мой дом не светлым днем и с открытой душой, а глухой ночью и с камнем за пазухой. Как же мы можем радоваться этой встрече? А я, глупец,  до последнего надеялся, что ты можешь одуматься.
- Ладно, оставим этот бессмысленный разговор, – устало произнес Анвар, откидываясь на большую пуховую подушку, под которой лежал охотничий нож отца.
- А нож по-прежнему хранишь под подушкой, – усмехнулся сын, беря в руки холодное оружие. При свете лампы мелькнула сталь острого лезвия.
- Положи нож на место.
- Кто бы мог подумать, что в этом стареньком чехле хранится такое первоклассное оружие! Отец, подари его мне.
- Ты прекрасно знаешь, откуда это оружие в нашем доме, поэтому положи его туда, откуда взял.
- Да, знаю-знаю. Это именной подарок. Но зачем он тебе?
- Может, разуешься и помоешься, пока мать собирает на стол, – Осман решил сменить тему, видя бесполезность разговора с заупрямившимся сыном.
- А ты за это время приведешь ментов?  – рассмеялся сын, оголив желтые, давно не чищеные зубы. – Нет уж, на такой расклад я не согласен. Я к вам, можно сказать, на минутку заглянул: уж очень хотелось повидать родные души. Вот поем немного и уйду.
- Ты как здесь оказался, один, что ли пришел?
- Это неважно, отец. Один я здесь или с кем-то еще, какая тебе разница? – Анвар сунул нож под подушку.
Осман ничего не ответил.
Тут в комнату вошла Салима. Мать наскоро приготовила сыну его любимую яичницу с домашней колбасой, разогрела оставшиеся с ужина яичные пельмени.
- О, да у нас прямо королевский ужин! – воскликнул Анвар, увидев на подносе любимые блюда.
- Оставайся дома, сынок, я тебе еще не то приготовлю, – сказала Салима, раскладывая тарелки  рядом с сыном прямо на тахте.
- Не могу, мать, у меня важные дела,–  ответил сын, наспех за обе щеки запихивая в рот еду. – Но время от времени буду к вам заглядывать, чтобы полакомиться твоей стряпней.
- Значит, ты обосновался где-то неподалеку? – предположил отец.
- С чего ты это взял? – настороженно усмехнулся Анвар.
- Да не спорь ты с сыном, Осман. Говорит же он, что ненадолго заглянул домой. Дай ему спокойно поесть, – взмолилась мать, наливая в большую глиняную кружку ароматный кизиловый компот. – Ты не торопись, сынок, а то подавишься ненароком. Кстати, Анвар, тебе в этом году исполняется двадцать пять лет. Это такой красивый, можно сказать, легендарный возраст зрелости и возмужания.
- Ты права, Салима, – перебил ее муж,–  только вот наш сын далек от этих высоких понятий, как далеки друг от друга  небо и земля. В этом возрасте молодые люди совершают настоящие подвиги во славу своего Отечества, создают семьи, воспитывают детей. А наш Анвар, словно волк, рыщет по лесам с такими же отщепенцами, как и он сам. Не сегодня, так завтра он бесславно покинет этот мир.
- И правда, сынок, может, ты вернешься к мирной жизни? Что ты потерял в этом лесу? Зима вон на носу, заболеешь вдруг, – подала голос Салима.
- Может, хватит каркать? Надоели вы мне оба! – Анвар злобно  окрысился на мать, недобро сверкнув своими черными, как ночь, глазами.
- Ешь скорее и уходи, – жестко выговорил Осман и, немного подумав, добавил, – и больше никогда не приходи в этот дом: здесь тебя больше никто не ждет. Ты позор всего нашего рода.
- Уйду, не волнуйтесь. А этой ментовской подстилке передайте, чтобы не выходила замуж за Шамиля, иначе порешу обоих. Таково мое решение, так и знайте.
- Побойся Аллаха, сынок, как ты можешь так выражаться в адрес своей единственной сестры? – взмолилась Салима. –  Она ничем не запятнала свое доброе имя.
- Зато я запятнал, и теперь буду делать все, что мне вздумается! И никто мне больше не указ в этой жизни! Понятно вам? – сказал гость, допив кружку компота. –  Да, чуть не забыл, если вдруг я понадоблюсь, скажите об этом Ахмеду, это старик, живущий в соседнем селе. Его всякий знает. И никому, что я сегодня был у вас.
Анвар поспешно встал, надел плащ и, не прощаясь, направился к двери. Родители его не шелохнулись с места. Уже с порога он вернулся, достал охотничий нож и, одарив отца недоброй ухмылкой, покинул помещение. Вскоре раздался стук  хлопнутой калитки. Анвар ушел из родного дома, и, кто знает, откроет ли он когда-либо эту калитку вновь. «Не к добру все это», – с тревогой подумал Осман. Чуть позже он, велев жене ложиться спать, вышел во двор, чтобы закрыть калитку.
Стояла глубокая ночь. До рассвета было еще далеко. Ветер успокоился, но было довольно холодно. «Скоро наступит зима, через пару дней, возможно, пойдет снег, – размышлял Осман, усаживаясь на табуретку под окном дома. – Где проведет ее мой сын-изгой? Как жить нам дальше? Как глядеть в лицо соседям, друзьям? Я не могу смотреть в глаза людям, жена с дочерью ходят на родник за водой с наступлением сумерек, чтобы не встречаться с односельчанами. Но сколько можно прятаться? На днях Салима пришла из магазина со слезами. Ее назвали матерью бандита и убийцы. Все давно знают, где обитает и чем занимается мой Анвар. И каждый раз, когда взрывают дома или убивают сотрудников полиции, сердце мое содрогается от боли: не причастен ли к этому преступлению мой сын? Сколько раз помышлял я об убийстве Анвара, но так и не смог поднять руку на собственного ребенка. Вот и сейчас дал ему возможность уйти, а зря.  Я трус, я ни на что не способен, так буду влачить под солнцем свое позорное существование». Слезы боли, отчаяния и безысходности ручьем потекли по щекам Османа, некогда гордившегося своими славными корнями и героическим прошлым отцов и дедов…

Продолжение в след. номере