Узнать человека

В кабинет директора школы вошёл высокий, статный, убелённый сединой, но с лицом, отливающим румянцем, старый учитель и, не сказав ни слова, положил на стол исписанный листок бумаги.

– С чем пожаловали, Гасан Алиевич? – молодой директор, немного удивлённый, поднял бумагу и внимательно прочитал.

– Заявление? Зачем? С какой стати? Ничего не понимаю...

– Что тут непонятного? Это заявление об уходе с работы.

– Вижу, что заявление, но почему? Может, случилось что?

– Ничего... Устал.

– Мы вас не обидели, Гасан Алиевич? Может, причина другая? Сами подумайте, в такое время, до конца учебного года осталось всего два месяца. Как можно?! Нет, решительно я вас не понимаю!

– Никто меня не обидел. Пришло время оставить работу... Пять десятков лет – разве это мало для учителя?

– Вовсе не мало, хотя вам и не много. Многие молодые учителя могут вам позавидовать. Нет, так нельзя, так не делают...

– Спасибо на добром слове, – учитель улыбнулся и присел на стул, давая знать, что он не собирается уходить, не доведя до конца свою задумку.

После короткой паузы директор снова заговорил:

– Ладно, Гасан Алиевич, мы вас силком удерживать не станем. Да и права такого нет. Вот только не знаю, как быть с вашими второклассниками.

– Дело поправимое: столько безработных учителей...

– Да, надо подумать. Задали вы мне задачку, да ещё в такую пору. А всё-таки так нельзя! Это не по-людски, так просто мы вас не отпустим, Гасан Алиевич. Вы у нас самый почётный муалим. Надо хотя бы проводить как следует. С почестями, с подарками, с цветами, с добрыми пожеланиями, одним словом, как принято у цивилизованных людей.

– Вот это уже лишнее, – учитель поднялся, собираясь уйти: вопрос был решён положительно.

Спустя несколько дней после проводов муалима на заслуженный отдых жизнь школы потекла своим обычным чередом. Звонки, уроки, педсоветы, родительские собрания... Всё оставалось на своих местах, как и прежде. Учителя всё реже и реже вспоминали своего старого коллегу. Лишь директор не мог про него забыть: «Он любил свою работу душой и сердцем. Никогда не жаловался на невзгоды, на пошатнувшееся здоровье. Любил даже поучать других, что работа человеку так же нужна, как пища проголодавшемуся, что без неё он рано стареет, теряет интерес к жизни, становится угрюмым, и постепенно начинает думать о загробном мире. Как бы там ни было, Гасан Алиевич что-то недоговорил...»

«Наверное, лет десять я не переступал порог этого дома», – подумал директор, открывая огромные деревянные ворота. Во дворе кроме двухмесячного телёнка на привязи, с неохотой подбиравшего травку с яслей, никого не было. С лёгкостью поднявшись на каменное крыльцо, директор вошёл в прихожую. И тут ему пришлось остановиться... На табуретке-трёхножке сидел дряхлый старик и пыхтел над веником из берёзовых прутьев.

«Неужели он?» – засомневался директор. В старике не было ничего общего с тем Гасаном Алиевичем, которого ежедневно привыкли видеть в школе. Поношенное пальто, шапка-ушанка, брюки-галифе, шерстяные носки и галоши – вся одежда выдавала в нём чужого человека. Мало того, лицо обросло густой седой щетиной, спина сгорбилась, а на носу взгромождены были большие очки. Тело его иссушилось, скрючилось, выглядело одиноким сухостоем.

– Ассалам алейкум? – сказал директор, приближаясь к нему, но старик не ответил. И лишь когда он протянул руку, чтобы поздороваться, наконец, обернулся к нему.

– А-а-а, это ты? Вот хорошо, что зашёл. Машаллах, машаллах, – он поднялся и предложил гостю другую табуретку напротив. – Без моего маленького помощника я совсем как без рук, – старик вынул из нагрудного кармана слуховой аппарат и пристроил за ухом.

– Прямо беда какая-то, даже зубов не сумел сохранить, – он покряхтел и протянул руку к гранёному стакану, где находились обе челюсти. – Эх, старость не радость, не зря ведь говорят, годы и камня не щадят.

И завязался разговор. Было им о чём поговорить. Вспомнили школу, детей, коллег... Так душа в душу, наверное, они никогда прежде не говорили.

– Гасан Алиевич, а где ваша Аминат-адай?

– Она ещё ходит... Меня переживёт, старая непоседа. Говорила, вроде бы, за водой идёт. Кто знает, когда она вспомнит обо мне, повстречается с кем-либо, а там начнут языками молоть. Сам знаешь, женщинам дай только побалагурить, хлебом не корми.

– Как Расул? Что-то давно я его не встречал, – поинтересовался директор, вспомнив единственного сына учителя.

– Не буду лукавить, я сам его не часто вижу, второй год не приезжает. Как переехал в город, редким гостем сделался в родном доме. Что ж, коли ему хорошо живётся в городе, у нас претензий нет.

Гасан Алиевич отложил веник в сторонку, упираясь руками о колени, тяжело выпрямился.

                                       Продолжение в след. номере